ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА ЦЗЯО НО

Студент Кун Сюэ-ли, потомок «Совершенного», был человеком культурным, начитанным, писал хорошие стихи. У него был ученый друг Лин Тянь-тай. Раз он ему прислал письмо, приглашая его к себе. Студент поехал. В это самое время Лин умер, и студент, бедный, потерянный, не мог ехать домой. Он временно поселился в храме Путо и нанялся в писаря к монахам.

К западу от храма, шагах этак в ста, находился дом господина Даня. Он был сын магната старой семьи, но в большой тяжбе сильно разорился. Семья была малочисленная, и он переехал жить в деревню, так что с этих пор дом его опустел.

Однажды в воздухе вился и падал большой снег. Было тихо, прохожих никого. Студент шел мимо дверей этого дома, как вдруг из них вышел юноша яркой красоты и в высшей степени изящный. Увидев студента, он устремился к нему, и, сделав церемонный поклон, ласково заговорил, стал расспрашивать, а затем пригласил его снизойти и пожаловать к нему в дом. Студенту он полюбился, и тот с большим удовольствием за ним пошел. Войдя в дом, он увидел, что комнаты не очень обширны, но в них повсюду развешены парчовые ковры, а на стенах висит много каллиграфий и картин древних людей. На столе лежит книга, название которой гласит: «Мелкие статьи из Ланхуаня». Просмотрел, перелистал разок - всё статьи, никогда на глаза не попадавшиеся.

Студент считал, что раз юноша живет в доме Даней, то, вероятно, он и есть хозяин, не стал расспрашивать о его службе и родне, но юноша осведомился очень подробно о том, откуда ведут его следы, и, видимо, жалел его. Стал уговаривать его поставить здесь, так сказать, шатер и проповедовать ученикам.

- Я здесь прохожий странник, - сказал студент со вздохом. - Кто будет служить мне в роли древнего Цао Цю?

- Если вы не отринете меня, как какую-нибудь жалкую клячу, - сказал ему на это юноша, - я хотел бы сделать вам поклон у ваших дверей и стен.

Студент обрадовался, но оказал, что не смеет быть ему учителем, и просил разрешения стать его другом. Затем он спросил, почему этот дом так долго стоял заколоченным.

- Это, видите ли, дворец Даней. Так как господин Дань в свое время поселился в деревне, то дом его пустовал долго. Меня зовут Хуан-фу. Дед мой жил в Шани. Дом наш спалило степным пожаром, и вот мы на некоторое время воспользовались этими строениями, чтобы здесь оправиться.

Теперь только студент узнал, что он не Дань. Час был уже поздний, а они беседовали и смеялись в полном удовольствии. Юноша оставил его разделить с ним постель.

На рассвете появился мальчик, который стал раздуватьв комнате угли. Юноша поднялся первым и ушел во внутренние помещения, а студент сидел еще, закутавшись в одеяло. Мальчик вошел в комнату и доложил:

- Прибыл Старший господин.

Студент, встрепенувшись, вскочил. Вошел старик, у которого белым-белели волосы. Он подошел к студенту и стал его усердно благодарить.

- Господин, вы не выказали пренебрежения к моему тупому сыну и даже соглашаетесь дарить ему ваши наставления! Мальчуган еще только начинает учиться, как говорят, «марать ворон». Не смотрите на него, как на сверстника, хотя он вам и друг!

И с этими словами старик поднес ему пару парчового платья, соболью шапку, чулки и туфли. Затем, видя, что студент умылся и причесался, старик крикнул, чтобы принесли вина и закусок. Студенту было неизвестно, как называются все эти столы, диваны, одежды, халаты, но они блистали столь яркими красками, что стреляло в глаз.

Вино обошло по нескольку раз. Старик поднялся, стал прощаться и ушел, волоча за собою посох. Закусывать кончили. Юноша представил Куну свои упражнения в стильном изложении. Все это были вещи, написанные в старинной форме, современных же не было совершенно. Кун поинтересовался, почему это у него так выходит.

- Я, видите ли, - отвечал юноша, - не стремлюсь продвинуться и овладеть степенью и чином!

К вечеру он опять наливал Куну и говорил ему:

- Сегодняшний вечер весь пройдет в удовольствии. А завтра уже не позволяется! Эй, - крикнул он мальчишке, - посмотри, лег спать или нет Старший господин. Если он уже лег, то можешь тихонько позвать сюда Сян Ну.

Мальчик удалился. Прежде всего он принес пиба в вышитом чехле. И тотчас за этим вошла служанка, красная, нарумяненная, прелести исключительной. Юноша велел ей играть «Сянских жен». Она взяла косточку и начала трогать струны, возбуждая волны сильной грусти. Играла она тактами и зажимами кастаньет, совершенно не похожими на то, что слышал до сих пор Кун.

После игры юноша велел ей еще раз обнести вином по большому бокалу. Кончили пить только в третьей страже.

На следующий день они встали рано и уселись заниматься. Юноша оказался в высшей степени сообразительным и способным: стоило ему пробежать что-либо глазами, как он уже читал это наизусть. Месяца через два-три он уже владел кистью с поразительным мастерством.

Оба уговорились теперь устраивать выпивку каждые пять дней. Садясь пить, юноша сейчас же звал Сян Ну. Однажды вечером студент, уже полупьяный и в разгоряченном настроении, так и уставился на нее. Юноша понял и сказал:

- Эта служанка - воспитанница моего отца. Вам здесь пусто и далеко, семьи нет... Я днями и ночами давно уже о вас думаю. Придется, пожалуй, вам сыскать какую-нибудь прекрасную подругу!

- Если вы серьезно хотите облагодетельствовать меня, удружить, - сказал Кун, - нужно, чтобы она была непременно похожа на Сян Ну!

- Вот уж действительно, - засмеялся юноша, - про вас можно сказать словами пословицы: «Мало видели - многому дивитесь». Если такую считать красавицей, то ваше желание удовлетворить легко!

Прожили так полгода.. Как-то студенту захотелось попорхать за городом. Придя к воротам дома, он нашел их закрытыми извне и спросил, почему это так.

- Мой отец боится, что всякие связи и знакомства вносят в мысли беспорядок. В виду этого он и решил отказаться от гостей.

После этих слов студент тоже стал спокойнее. Наступила сильная жара и духота. Они перенесли свой кабинет в садовую беседку. У студента на груди вдруг вскочила опухоль, величиной сначала с персик, а через ночь уже с чашку. Она болела и мучила студента, который стонал и охал. Юноша наведывался к нему с утра до вечера. Сон и аппетит пропали. Еще прошло несколько дней, чирей разрастался, и больной еще решительнее отказывался от пищи и питья. Зашел и сам старый хозяин, сел против него и тяжко вздохнул. Юноша сказал:

- Я, папа, вчера ночью подумал, что чистую болезнь нашего почтенного учителя может вылечить сестренка Цзяо Но. Я послал уже за ней человека к бабушке. Что это она так долго не приходит?

Как раз в это время вошел мальчик и доложил:

- Барышня Цзяо пришла. Тетка и барышня Сун тоже здесь.

Отец с сыном быстро пошли в комнаты, и через несколько мгновений юноша привел сестру и показал ей Куна. Ей было лет тринадцать - четырнадцать. Кокетливые волны глаз струили ум. Тонкая ива рождала красоту. Студент поглядел на нее, увидел ее лицо, - и все охи, все стоны в один миг забыл. Весь дух его жизни так от нее и воспрянул.

- Это мой чудесный друг, - поторопился сказать юноша, - не отличающийся от единоутробного брата. Сестренка, ты хорошенько его вылечи!

Девочка, справляясь с застыдившимся лицом, отвела свой длинный рукав, подошла к постели и стала осматривать больного. Пока она трогала и держалась рукой, студент ощущал ее ароматный дух, - а тот был куда лучше всякой орхидеи.

- Поделом у вас такая болезнь, - засмеялась дева, - сердечный пульс взволнован! Однако, как ни опасна болезнь, вылечить ее можно. Только вот что: кусок кожи уже весь наполнен. Иначе, как разрезать кожу и выскрести мясо, нельзя!

И вот она сняла с руки золотой браслет и наложила его на больное место, полегоньку да потихоньку все прижимая да прижимая. Чирей вздулся на дюйм, если не выше, выйдя за браслет, но зато остальная опухоль у корня вся целиком собралась внутрь и уже больше не походила шириной на чашку, как прежде.

Затем она другой рукой раскрыла газовый свой воротник, отвязала привесный нож, у которого лезвие было тоньше бумаги, и, держа браслет в одной руке, а нож в другой, легким-легким движением прорезала нарыв у самого корня. Темнокрасная кровь хлынула потоком, замарав кровать и постель.

Студент настолько жаждал близости к нежно-кокетливой красавице, что не только не чувствовал боли, но, наоборот, все боялся, что она скоро кончит дело с разрезом и недолго еще будет возле него.

Вскоре она отрезала гнилое мясо, которое напоминало своим видом круглый нарост на дереве, притом только что срезанный. Затем она крикнула, чтобы принесли воды, обмыла место разреза. Наконец, выплюнула изо рта красный шарик, величиной с ядро самострела, и приложилаего к мясу, надавливая и катая его во все стороны. Прокатился шарик первый раз - и Кун почувствовал, как в нем ярко вздымается горячий огонь. При втором прокате его стало легонько щекотать. После третьего оборота по всему телу разлилась чистая прохлада, которая так и текла в костные мозги.

Девочка подобрала шарик, вложила его в рот и проглотила.

- Выздоровел! - сказала она и быстро выбежала.

Студент подпрыгнул, вскочил и пошел благодарить. Упорная его болезнь - словно потерялась. Однако он весь погрузился в думы о яркой красоте лица девушки и мучился, не владея собой. С этих пор он забросил книги и сидел с тупым видом, не имея больше никаких оснований надеяться. Юноша уже заметил это и сказал:

- Я вам, старший мой братец, уже, как говорится, «искал вещь по признакам и нашел прекрасную пару»!

- Кого? - спросил Кун.

- Тоже из моей родни!

Студент погрузился в раздумье, пребывал в нем довольно долго и только промолвил:

- Не надо!

Отвернулся лицом к стене и продекламировал:

- «По морю плыл я когда-то волнистому - речь о воде не трудна ли мне?

Кроме, как там, на Ушаньских утесах - все, что на небе, не тучи!»

Юноша понял его намек.

- Мой отец относится, знаете, с большим уважением к вашему безбрежному дарованию ученого, и всегда ему хотелось породниться с вами путем брака. Все дело в том, что у нас есть только одна маленькая сестренка, которой слишком мало лет. Но есть у нас милая Сун, дочь моей тетки, которой семнадцать лет. Она, знаете, совсем, совсем не груба и не урод. Не верите мне - так вот: сестрица Сун каждый день проходит мимо беседки в нашем саду. Подкараульте ее у передней пристройки, посмотрите и сами увидите!

Студент сделал, как ему было сказно, и действительно увидел, как появилась Цзяо Но вместе с красавицей. Ее рисованные брови - излом лука, бабочка! Ее лотосовый крючочек подкидывает феникса. Рядом с Цзяо она выглядела ее старшей сестрой. Студенту она сильно понравилась, и он просил юношу быть, как говорится, «вырубателем».

На следующий день юноша вышел из комнат и поздравил Куна.

- Слажено! - сказал он.

И вот приготовили им отдельный двор и устроили студенту брачную церемонию. В эту ночь тимпаны и флейты играли в полную мощь; прахи земли сетью густой неслись. Она казалась феей святою мечтаний; и вдруг эта девушка будет с ним под одним пологом и одеялом! И Кун решил, что чертоги Широких Студеных Дворцов не всегда там, за тучами высших небес.

После «соединения в чаше» Кун чувствовал, что сердце его и душа удовлетворены совершенно.

Однажды вечером юноша обратился к нему со следующими словами:

- Доброту вашу, проявленную в отшлифовке, как говорится, и отделке моей мне ни на один день не забыть... Однако на днях господин Дань, покончив со своим судом, возвращается домой и требует, чтобы ему немедленно освободили помещение. Мы решили оставить этот дом и уехать на запад, так что теперь нам трудно будет вновь жить вместе.

Сказал, а у самого так и закрутились нити мыслей о разлуке.

Студент выразил желание ехать вместе с ними, но юноша советовал ему вернуться к себе на родину. Студент сказал, что это ему будет трудно сделать.

- Вам нечего беспокоиться, - успокоил его юноша. - Можно будет сейчас же отправить вас в путь.

Не прошло и минуты, как старик отец привел свою Сун и подарил студенту сто лан желтого золота. Юноша взял мужа и жену за левую и правую руку, велел им закрыть глаза и не смотреть. И вот они как-то вспорхнулии пошли по пустотам. Могли только ощущать, как свистит в их ушах ветер. Летели долго.

- Приехали! - сказал юноша.

Студент открыл глаза и в самом деле увидел свое родное село. Теперь только он убедился, что юноша - не человек.

Радостно постучал Кун в ворота своего дома. Для матери это было совершенною неожиданностью, а тут еще она увидела его красивую жену. Принялись все вместе радоваться и утешаться... А когда Кун обернулся - юноши уже не было.

Сун служила своей свекрови, как хорошая дочь. О ее красоте и добродетели слава шла не только по ближайшей округе, но и далеко за ее пределами.

Впоследствии Кун выдержал экзамен на «поступающего на службу» и получил должность судьи в Яньани. Забрал семью, отправился по назначению; но мать его, за дальностью расстояния, не поехала.

Сун принесла мальчика, по имени Сяо Хуань. Вскоре за сопротивление «прямо указующему» чину Кун был отставлен от должности и из-за целого ряда препятствий не мог вернуться домой.

Однажды он, охотясь в полях за городом, повстречал какого-то красивого юношу, скачущего на великолепном жеребце. Этот юноша то и дело поглядывал на Куна. Всмотрелся - да это молодой Хуан-фу! Кун натянул вожжи, остановил коней, и к ним сошли печаль и радость, одна за другой.

Юноша пригласил Куна к себе. И вот они прибыли в какое-то село, в котором от деревьев был густой мрак, ибо они заслоняли собой небо и солнце. Войдя в дом, Кун заметил, что повсюду были «золотые пузыри» и «гвозди-поплавки»: вполне, что называется, родовитая семья!

Спросил его о сестре. Оказывается, она вышла замуж, но свекровь умерла, и она в глубоком горе.

Переночевав, Кун простился и уехал. Потом вернулся зместе с женой. Пришла и Цзяо Но. Взяла на руки Кунова сына, стала обнимать, покачивать, играть с ним.

- Ай-ай, сестрица, - сказала она, - ты смешала нашу породу!

Кун поклонился ей и благодарил за оказанное ему тогда благодеяние.

- Смотри, - сказала она сестре, - твой муж знатен, рана тоже давно залечена, а боли-то все еще небось не забыл?

Ее муж тоже пришел познакомиться и навестить. Переночевав ночь-другую, уехал.

Однажды юноша, со страдальческим выражением лица, сказал Куну:

- Небо посылает нам злое бедствие. Можете ли вы нас спасти?

Кун не понимал, в чем дело, но самым решительным образом заявил, что он возьмется. Юноша выбежал, созвал всех домочадцев в гостиную, где они, став в ряд, стали ему кланяться. Кун был в сильном недоумении и принялся настойчиво расспрашивать.

- Мы, - сказал юноша, - не люди, а лисицы. Сегодня будет большая беда от Громового. Если вы согласитесь подвергнуть себя опасности, то весь наш дом может рассчитывать на жизнь и невредимость. Если же нет, то прошу вас забрать сына и уходить, чтобы не обременять нас!

Кун поклялся жить и умереть вместе с ними. Тогда юноша велел ему встать с мечом в руках у ворот.

- Громовик ударит - так вы не шевелитесь, - наставлял он Куна.

Кун сделал, как было ведено. Он видел, как темнели тучи. День померк. Все вокруг стало мрачно и черно, как камень «И». Обернулся, посмотрел на старый их дом - уже не было высоких дверей и палат, а виднелась лишь высокая могила - целый холм, а в нем огромная бездонная нора. Кун растерялся от изумления, но как раз в это время раздался раскат грома, потрясший холмы и горы, словно плетенку-веялку. Пошел быстрый ливень...

Безумный ветер вырывал с корнем старые деревья... Кун стоял ослепленный и оглушенный, но нимало не шевелился, неподвижный, как гора. Вдруг среди клубов тумана и черных туч он увидел, как что-то вроде беса, с острым клювом и длинными когтями, выхватило из норы человека и стало вместе с дымом прямо вздыматься вверх. Прищурясь, взглянул Кун на одежду и башмаки, и ему показалось, что это Цзяо Но. Он рванулся, подпрыгнул, отделившись от земли, и ударил беса мечом; вслед за его ударом бес упал вниз. Миг - и гора обвалилась. Гром грянул резко и свирепо... Кун свалился и тут же умер.

Вскоре погода прояснилась. Цзяо Но уже могла подавать признаки жизни. Увидя, что студент лежит мертвый рядом с ней, она громко заплакала:

- Господин Кун умер за меня. Как мне жить теперь?

Сун тоже вышла, и они обе понесли его в дом. Цзяо Но велела Сун поддержать ему голову и прежде всего головной шпилькой разнять ему зубы, а сама ухватилась за щеки и языком пропустила внутрь красный шарик. Затем она прильнула к его губам своими и стала дуть. Красный шарик вошел в горло вслед ее вдуванию и там заклокотал. Через некоторое время Кун очнулся и ожил. Видит - вся семья стоит перед ним... И ему казалось все происшедшее туманом: словно то был сон, от которого он просыпается. Теперь, когда вокруг него вся семья собралась тесным-тесным кружком, он оправился от испуга и выразил радость.

Решив, что в этом заброшенном месте долго жить нельзя, он предложил всем вместе вернуться к нему на родину. Весь дом наперерыв одобрял это предложение за исключением Цзяо Но, которой оно не нравилось. Тогда Кун стал просить ее поехать вместе с господином У.

Однако он с тревогой думал о том, что старик и старуха, пожалуй, не согласятся расстаться со своими детьми. Целый день говорили об этом, так и не поехали.

Вдруг вбежал, обливаясь потом и задыхаясь, молодой слуга из дома У. Все, крайне встревожившись, бросились его расспрашивать. Оказалось, что семья У в тот же день потерпела разгром. Весь дом погиб целиком.

Цзяо Но, топнув ногой, предалась горькой печали и не могла остановить своих слез. Бросились утешать ее, уговаривать. Теперь предположение о совместном возвращении на родину Куна было окончательно решено.

Кун пошел в город устраивать свои дела. Через несколько дней он все закончил, затем, работая ночами, собрал свое имущество и поехал домой.

Дома он дал юноше свободный сад, который с тех пор был постоянно закрыт снаружи и открывался только тогда, когда приходил Кун со своею Сун.

Кун жил с юношей и его сестрой, как одна семья. Вместе играли в шахматы, пили вино, беседовали, пировали. Сяо Хуань подрос и стал красивый, тонкий, изящный. В нем было что-то лисье. Когда он выезжал погулять в столицу или у себя на улицу, все знали, что это лисий сын.

Вот мое отношение к студенту Куну:

- Мне не завидно, что он получил очаровательную жену; но завидно, что он получил нежного друга.

- Смотреть на его лицо: можно забыть голод. Слушать его голос: можно «раскрыть щеки» в улыбку.

- Добыть столь прекрасного друга; иногда беседовать с ним, выпивать... как говорит поэт:

Свою красоту вручает мне он,
Душа же моя к нему идет.

...И это куда быстрее, чем в классическом стихе. «В спешке одежда наизнанку» - на зов властителя из дворца.